Американский учёный предлагает наконец-то признать то, что наука способна ответить далеко не на все вопросы, которые мы задаём себе.

На первый взгляд, буддизм и наука — близнецы-братья: они стремятся к познанию фундаментальных истин о мире и человеке и провозглашают эмпирический подход. Но не менее очевидны и глубинные различия: буддизм субъективен (никто не будет медитировать за тебя), ряд его положений ненаучен (реинкарнация, например), тогда как наука требует верификации знания и пасует перед проблемой квантификации личного опыта (вспомним копья, сломанные о проблему сознания). В целом можно сказать так: наука ищет объективное знание, а буддизм интересуется в первую очередь этическими рамками его применения.

Впрочем, в книге «Буддистская биология» американский эволюционный психолог Дэвид Бараш концентрирует внимание не на различиях, а на сходстве. Его цель — помочь буддизму сделать для биологии то, что он уже сделал для нейробиологии, физики и психологии. По мнению учёного, буддизм и наука — прожекторы, освещающие один и тот же предмет с разных сторон.

Что буддистская субъективность могла бы дать науке?

Автор выделяет три точки соприкосновения. Во-первых, вопрос о личности. Буддизм считает представление о постоянстве «я» иллюзией, и многие исследователи, изучающие мозг и поведение, согласятся с этим. Г-н Бараш переводит буддистский постулат на язык науки следующим образом (на наш «КЛ»-вкус, несколько вульгарно): человек — продукт унаследованных генов и биологических процессов, больше ничего в нём нет.

Во-вторых, не надо быть учёным, чтобы признать правоту буддистского положения о том, что всё преходяще: мы рождаемся и умираем, органический материал непрестанно перерабатывается, даже гены мутируют.

В-третьих, буддизм подчёркивает, что нет независимых сущностей, всё обусловлено. Тот же принцип, например, лежит в основе экологии: организмы определяются окружающей средой и в свою очередь её определяют. «Паутина трофических отношений, объединяющая мышь, жёлудь и непарного шелкопряда, не только описывает, кто кого ест, но и определяет сам образ существования этих организмов», — пишет г-н Бараш. Неудивительно, что буддизм стал самым крепким союзником энвайронментализма по сравнению с другими религиями.

Всё это приводит автора к мысли о том, что соединение буддизма и науки могло бы ответить на один из проклятых философских вопросов о смысле человеческого существования. Есть ли что-то за пределами генетической обусловленности, вне грубого биологического факта?..

В 1973 году американский психиатр Эрнест Беккер в книге «Отрицание смерти» назвал это «ужасной дилеммой» человечества. Человек, писал он, повторяя многих и многих мыслителей, осознаёт свою удивительную уникальность. И тем не менее он ложится в землю, чтобы слепо и тупо сгнить и исчезнуть навсегда.

Г-н Бараш предлагает слить некоторые аспекты биологии, буддизма и экзистенциализма в нечто вроде манифеста принципов новой жизни. По сути, он делает вывод о том, что наука не способна прояснить все аспекты человеческого естества, поэтому в поисках ответа на основополагающий вопрос «Как жить?» приходится прибегать к трансцендентальному дискурсу. Едва ли грамотный философ найдёт что-то новое для себя в этой работе, а вот учёным книга на многое откроет глаза.

Источник